Взгляд, брошенный с Акрокоринфа, охватывает два моря со множеством островов, снежную вершину Парнаса, горы Ахайи: из этого всего свет создает нечто – порядок, дарующий счастье нашему сердцу; у нас нет для этого слова лучше чем музыка – но это больше чем музыка. Какой урок дает свет мыслящему наблюдателю! Никакого преувеличения, никакого смешения – смотри на все по отдельности, но смотри на это в его первозданной чистоте. Не обособляй, не притягивай одного к другому: все обособленно, все сопряжено; оставайся спокоен: дыши, наслаждайся и будь.
Нет ничего сложнее в этом пейзаже, чем угадать, близко ли фигура или далеко. Свет выявляет ее и одновременно одухотворяет, делает дуновением. Но сила одного жеста велика и на расстоянии ста пятидесяти шагов; взмах руки агогиата вызывает глубокой расселины скал пастуха с его мехом для воды. Сладостно думать о том, как в этом свете капитаны кораблей в битве при Саламине со своих пестрых деревянных помостов отдавали приказы, которые в реве и грохоте битвы не заставил бы расслышать ни один человеческий голос, и как греческие глаза в этой атмосфере вибрирующего серебра, ища протертую руку Фемистокла, решили ближе к вечеру судьбу мира.
